Текст: Жанна Геннадьевна Кустова, старший методист издательско-просветительского центра ГАУ ДПО ИРО

У Николая Тихонова есть строки, которые невозможно читать без особого внутреннего напряжения, бездумно. Эти слова поражают, их очень трудно вместить в разуме. Однако по-настоящему понять и согласиться с точностью строк поэта советской эпохи могут его современники:

Гвозди бы делать из этих людей, Крепче бы не было в мире гвоздей.

Как? Зачем? Разве можно так думать о людях? А ведь эпоха требовала именно такой крепости, именно такой стойкости, самоотверженности. Чтобы выстоять. Одолеть разруху. Победить в I и II Мировой войне. Сколько им пришлось пережить? И такая крепость, такая стойкость ожидались не только от профессиональных военных, не только от призванных на фронт… Такие характеры ковались и в личности тех, кто занимался творчеством.

Вспоминается история из жизни Д. Д. Шостаковича. По причине очень слабого зрения его не взяли на фронт, хотя он записался добровольцем. И когда понял, что бить врага, находясь в окопах, он не сможет, решил воевать с помощью музыки. Его великая Ленинградская симфония была сильным ударом по врагу. Лев Оборин, первый советский пианист, победивший на международном конкурсе, был эвакуирован в Куйбышев. А когда российские войска начали освобождать Европу, гитлеровцы усиленно распространяли слух о том, что в СССР искусство погибло. Тогда выдающийся пианист-виртуоз выступал на европейских сценах только что освобождённых стран, показывая, что советское государство живёт, развивается, имеет богатую культуру.

В 1941 году, когда все члены Иркутской писательской организации передали в газету обращение о готовности отправиться на передовую, эта инициатива была поддержана. В назначенный день – 20 июля 1941 года писатели сели в поезд, который должен был отправить новое пополнение на фронт. Все были уверены, что их повезут на запад, где идут ожесточённые бои. Однако отправлены они были на восток, туда, где угрожала нападением квантунская армия. Возглавлял писательскую организацию и её отправление на фронт Иван Иванович Молчанов-Сибирский. В боях он не участвовал, лишь один раз попал в перестрелку, в которой продержался целый час. Будучи назначенным военным корреспондентом, боролся с врагом силой своего литературного таланта. Каждый день трудился над новыми заметками, очерками для газет. Герои его небольших зарисовок – те, с кого можно брать пример, те, кто, не важно, своей жизнью или смертью, приближали победу. Ежедневно встречаясь с болью, ранами, смертью, он оставался стойким, всегда готовым поддержать, воодушевить верить в победу, сделать всё для этого возможное.

Известный факт, что тексты, которые пишет автор, являются ярким отражением его личности, его портретом. (Вспоминается: «… как он дышит, так и пишет…») Его стихи немного похожи на те гвозди, которых крепче не найти. Они помогали ковать победу! Когда я начинала читать военную публицистику Ивана Ивановича, ожидала, что это будут горячие строки, лозунги, призывы…

А увидела страницы, согретые душой, созданные добрым, неравнодушным сердцем.

«Здесь много учатся. Здесь хорошо знают, насколько важна и необходима боевая учёба в период передышки.

Здесь не любят тратить зря время, поэтому сначала встают люди, а потом солнце». (1938 г.) «Стихли разговоры. Спокойно уснули бойцы и командиры, готовые проснуться каждую минуту, готовые ринуться в атаку и нанести такой удар, от которого [враг – прим. авт.] не оправится». (1938 г.)

«Командир наш – человек беспокойный, подвижный. <…> Командирами, которых воспитал он, можно гордиться. Это настоящие люди! <…> А работает он, не щадя сил. Иной раз заглянешь к нему глубокой ночью – не спит. Спросишь: «Что же вы не отдыхаете?» В ответ улыбнётся только, – дела, дескать, какой тут сон!» (1941 г.)

Читаю эти зарисовки, и видится мне, что Иван Иванович хорошо понимал, как помогает в окопах солдату доброе слово, доверительный разговор, искренняя заинтересованность, поддержка, неподдельная добросердечность. Таким он и был – крепче стали, а сердце сохранил мягким, неожесточённым. Что стоит только один факт: стихи его близкого друга Петра Поликарповича Петрова, написанные кровью на рубахе, которую чудом удалось передать из застенок. Благо, что его оправдали – реабилитировали, но уже, к сожалению, посмертно. В самые трудные дни Молчановы посещали семью Петровых, поддерживали морально.
В советское время многие представители административных структур очень часто использовали в своём общении канцелярские клише. Да что там говорить, фразы из деловых документов изобиловали в речи живущих в Советском Союзе. Вспоминается случай, записанный К. Чуковским: постовой, увидев плачущую девочку на мостовой, подошёл и, как положено при исполнении, спросил:

«Девочка, ты по какому вопросу плачешь?»

Корней Иванович заметил, что после таких слов девочка стала плакать ещё больше. У Ивана Ивановича были все шансы хотя бы иногда, для подтверждения своего статуса – он неоднократно, будучи человеком партийным, избирался в обком партии – применить стандартные фрагменты в своей речи. Однако ни разу, читая переписку с ним или воспоминания о нём, я так и не увидел слово, не согретое сердцем.
Он не отгораживался от тех, кто мешал творить. Во всяком знакомстве, общении не ограничивался деловым этикетом. Общение с ним всегда было беседой, располагающей к доброжелательным, а если нужно, доверительным отношениям. Не скупился на помощь. В книгах начинающих авторов (подаренных Молчанову-Сибирскому), в творческой судьбе которых Иван Иванович оказал большое содействие, сохранились очень искренние слова благодарности мудрому наставнику. (Не случайно В. Скиф даже предложил эти замечательные строки определить как самостоятельный литературный жанр.) Не ошибусь, если скажу, что самая ценная подпись в книге для Молчанова-Сибирского принадлежит А. М. Горькому: «Дяде Ване Молчанову-Сибирскому от Горького. Хорошее дело делаете, дядя». Хорошее дело, о котором написал Горький, – поддержка и воспитание юных талантов – учеников 6-й школы.
Когда я пришла в библиотеку им. И. И. Молчанова-Сибирского, чтобы почитать о юбиляре (Ивану Ивановичу в этом году исполнилось 120 лет), мне сказали, что он совсем недолго курировал школьный литературный кружок. Вроде бы всё так. Ребята встретились с писателем, который сразу расположил их к себе, прочитал им свою книжку, на что литкружковцы откликнулись идеей написать свою.
И, как обычно раньше писали в таких случаях, работа закипела! Это действительно было так! Неподдельный энтузиазм, жажда знаний, стремление развивать свои способности и таланты – всё это помогло справиться с поставленной целью, а ещё получить награду – поездку в Москву. Но и это не всё. Большие старания ребят были вознаграждены по высшему разряду! «База курносых» (курносый – значит молодец) вышла из печати тиражом 10 тыс. экземпляров, а курносые были приглашены на съезд писателей СССР. Алла Каншина была избрана ребятами для того, чтобы подняться в президиум и поприветствовать делегатов съезда. Вот это успех!

Когда закончились все эти яркие события, общение со знаменитыми писателями и поэтами, посещение дачи Горького… все счастливые вернулись домой. И потекла жизнь своим чередом. Ребята выросли. А в 41 году договорились обязательно встретиться на том месте, где школа. Но помешала война.

Удивительное дело. Казалось бы, на этом история дружбы с писателем должна уже давно закончиться. Однако всё было совсем не так. Общение, дружеское участие, переписка не прекращались. Ребята хорошо знали семью Ивана Ивановича, и когда он был далеко от дома, навещали Молчановых и сообщали об этом с большим удовольствием. Делились сокровенным. Рассказывали о радостях и бедах, об успехах и трудностях.

«Дорогой Иван Иванович! <…> …начав писать к Вам, я вдруг поддаюсь чарам детства, воображение, память… окутывает нежной, неуловимой поэзией, и всё это выливается на бумагу… (Ваша Ара. Ленинград, 1957 г.)» [Ариадна Манжелес] «Дорогой наш дядя Ваня!

Сегодня получила Ваше письмо и сразу же отвечаю. Вот видите, какая я аккуратная стала. Даже сама себя не узнаю. Папа Ваня, я уже сдала все свои экзамены. Но вот история в раскрасках, я имею одну тройку, хотя всё остальное отлично. Таким образом, я не буду получать стипендию. Видимо, придётся работать. Не знаю, как я смогу сочетать работу с учёбой, тем более с писанием книги. Но, папа Ваня, я всё-таки буду стараться писать. <…> Только, дядя Ваня, Вы уж, пожалуйста, не забывайте свою Алёшу, она у Вас хотя и непослушная, и прочее, но всё-таки Вы её не забывайте. Ведь у неё нет, нет больше папы, кроме папы Вани…

Крепко жму Ваши руки. Ваша Алёша. Ленинград, 17 октября 1940 г.» [Алла Каншина]
«Дядя Ваня! Боевой привет из Ленинграда! <…> сейчас жду назначения. Возможно, что выеду на передовые. Адрес у меня пока что временный. Будет постоянный – сообщу сразу же.

Дядя Ваня, при возможности, прошу Вас, будете в Иркутске, попроведуйте мою мамашу. Ведь она осталась одна и, наверное, дни и ночи проводит в думах о нас.

Книжку, дядя Ваня, будем писать обязательно. Сколько интересного в моей жизни и вообще в жизни «Базы курносых», что это будет для всех интересным. Я, дядя Ваня, горячо поддерживаю это предложение…

Жму Вашу руку. С ком. приветом. Ваш Б. [Баир] Шаракшанэ.
Ленинград, 26 августа 1943 г.»

Надеюсь, что Иван Иванович Молчанов-Сибирский займёт достойное место в нашей Школе великих и будет примером для подражания и воодушевления ещё для многих поколений.¹

¹ Фото из архива ИОГУНБ им. Молчанова-Сибирского