Текст: Мария Михайловна Инёшина-Федосеева,
ветеран образования

Рассказом о своём детстве и о боевом пути мужа делится ветеран педагогического труда

Когда началась война, я была в оккупации в селе Стрешнево Плавского района Тульской области. Мы – пятеро детей – остались с мамой. Отец ушёл на фронт. Южные сёла были захвачены немцами. Город Плавск горел, не сохранились даже архивные документы. Богатства нашей страны были захвачены немцами, на машинах, лошадях вывозились фрицами из страны. Появились фашисты в селе и стали помечать дома немецкими знаками. Рядом стоял большой дом, в котором были ясли, там обосновался немецкий полковник. Ему стелили много соломы в постель, кровать была высокая. А в нашем доме поселили наёмных офицеров. Помню, как мы сидели на русской печке, фашисты забивали гвозди в стену и вешали автоматы. Мама говорила: «Ой, детки, сидите тихо». А братик младший, который родился в 1940 г., всё время кричал. Немцы говорили: «Матка, уйми».
Они спали на полу на соломе, садились за наш длинный стол и ели хорошую еду. Мы, голодные, с печки наблюдали за ними. Но нас подкармливали партизаны с брянских лесов. Молодёжь забирали, чтобы отправить в Германию. Матери собирались, разговаривали, старались спрятать детей. Нас, мелкоту, на печке оставляли. Старшую сестру прятали у дяди, который жил за оврагом, туда немцы боялись ходить. Доски на полу были убраны. Образовалась яма, куда мама прятала одежду. А в сундуке оставались старые тряпки. Немцы, приходя с улицы, доставали тряпки и чистили сапоги. Окна у нас были все заклеены бумагой, газетами, чтобы при бомбёжке не
рассыпались стекла. В декабре ранним утром немцы забегали, заторопились, кони ржали. Летели низко-низко наши самолёты, шли русские солдаты, но нас не выпускали с русской печи, так как немцы оставляли мины-игрушки. Фашистам не удалось уйти, их положили всех за селом, а тех, кто прятался, расстреляли в карьерах.
Мой папа пришёл с войны тяжело раненным, получил контузию. Его не стало в 1958 г. Мама поднимала пятерых детей одна. Мы – дети войны – помогали ей собирать колоски пшеницы. В гуртах выбирали мороженую картошку, трудились вместе со взрослыми, так что война осталась в моей памяти.

Я. Г. Инёшин рассказывал: «Первый день на фронте судьба распорядилась так, что я, призванный в Советскую армию в 1942 г., прибыл на фронт в 1943 г. Время неумолимо перечеркнуло те чувства, которые мы испытали в то время. А было это так. В декабре 1943 г., погрузившись в эшелон из-под Москвы, поехали туда, куда так долго стремились – на запад (ст. эшелона Дарница, недалеко от г. Киева). Из Дарницы мы переплавлялись вместе с техникой через р. Днепр по понтонному мосту, т. к. основной мост был или взорван, или разбомблён. Временами навещали переправу вражеские самолёты, а людей и техники было много, как в муравейнике. Мост переехали нормально, но на выезде из г. Киева в сторону г. Житомира (место первого боевого крещения, о чём пока не знали) был инцидент, который запомнился на всю жизнь. В этом эпизоде был участником генерал. То, о чём много говорили со дня прибытия в армию командиры, я увидел собственными глазами. Дело в том, что при отказе мотора или по оплошности шофёра автомашина скатилась немного вниз и застряла в кювете. Вот тут-то появился генерал на «Виллисе» и дал команду командиру батареи т. Дёмочке, что при возвращении с переправы, если не выедем на огневую позицию, командиры будут наказаны. Что это значило в военной обстановке – всем понятно. Автомашину общими усилиями мы быстро из кювета вытащили. Прибыв на огневую позицию, начали размещать боевые установки примерно в километре от передовой. Оказалось, наша 33 Гвардейская Миномётная бригада приняла участие в прорыве немецкой обороны под городом Житомиром. О масштабах прорыва можно судить по артиллерийской подготовке, начавшейся на рассвете, в которой принимали участие только 3 бригады реактивных миномётов, не считая «Катюш»
и всей остальной отважной артиллерии. Теперь о главном. Сказать о том, что испытал каждый боец, прибыв на фронт, я теперь по истечении времени не могу, но о себе помню, что это то, к чему я не мог привыкнуть до конца войны и что не уходит из памяти: грохот разрыва бомб, снарядов и мин, отдельные выстрелы, автоматные и пулемётные очереди.

После артподготовки, убрав с позиции боевые установки, утром мы увидели то, о чём читали в газетах и слышали в передачах по радио. Это страдания нашего народа, нашей земли, принесённые немецкими фашистами. Прибыв на огневую позицию вечером, в спешке при установке боевых орудий мы всего этого не заметили. После установки, до залпа, чтобы не рыть в мёрзлой земле окопы, как это обычно делалось, нас отвели ночью в
деревню. Людей в деревне не было. Обойдя несколько домов, мы увидели, что двери в некоторых домах были сорваны, окна выбиты. В декабре о спасении в них не могло быть и речи. Начали по подсказке украинских бойцов искать бункеры для хранения овощей и картофеля. В одном из таких мы дождались утра.
Утром нашему взводу предстояло то, о чём, если бы не надобность, вспоминать не хочется. В деревне были только пустые дома, сады кругом домов растревожены взрывами снарядов и мин, а может быть, и авиабомбами. На плодовых деревьях было мало сучьев (веток), их как будто небрежно подстригли. Вскоре, в то же утро, мы выехали на
новую огневую позицию. Реактивные миномёты в то время, несмотря на их неточную вероятность попадания, имели большое значение при прорывах укреплённых районов противника и применялись только при планировавшихся крупных наступательных операциях нашей армии. Их плотный и массированный огонь выводил на некоторое время из строя всю живую силу противника, разрушал укрепления. Обычно с рёва реактивных миномётов и «Катюш» начинались артподготовки. И последнее. Тот день нам показал и подтвердил, что наша армия действительно уже имеет превосходство над противником в наступательных операциях, так как ответного артиллерийского огня противника на наши позиции не было. Так это и было (за исключением некоторых боевых операций, например, под г. Яссы в Румынии) до окончания войны».

Не обошла стороной война и моего мужа, Якова Георгиевича Инёшина, призванного в армию 25 июля 1942 г. и принявшего присягу 13 сентября 1942 г. Он служил в Монголии, в 1942 г. был направлен в Томское инженерно-артиллерийское училище, а затем – в Ленинградское артиллерийское (г. Кострома). Оттуда по набору прибыл во вторую учебную бригаду (красные казармы недалеко от
г. Ногинска). С 21 июля 1943 г. числился в 33-ей гвардейской миномётной Ясской бригаде, втором дивизионе, первой батарее. В декабре 1943 г. выехал на фронт. Из-под Житомира путь Якова Геор-
гиевича Инёшина прошёл через Кировоград, Полтаву, потом города Бакэу (Румыния), Будзеу (Молдавия), Луцк (Белоруссия), снова через Молдавию в Румынию. Участвовал в Ясско-Кишеневской операции (после этого бригада стала называться Ясской, а всему личному
составу была объявлена благодарность Верховного главнокомандующего, кроме этого, была вручена медаль «За боевые заслуги»). Дальше военная дорога шла через Яссы, Бухарест, Будапешт, Брно (Чехословакия), где и встретил День Победы. После окончания войны два месяца находился в г. Свободино (при немцах
Цицендорф) в Чехословакии. В августе 1945 г. вернулся на Родину.
Прошёл переформировку и должен был следовать за нашим командующим вторым Украинским фронтом Р. Я. Малиновским на Восточный фронт, но всё обошлось. Солдат отвели в местечко Цест в
Белоруссии. После расформирования бригады были созданы отдельные гвардии – миномётные дивизионы. Я. Г. Инёшин был зачислен в 16-ый отдельный миномётный дивизион радиотелеграфи-
стом, гвардии ефрейтором. В 1947 г. вернулся в г. Киренск. Был награждён медалями «Ветеран труда», «За боевые заслуги», «За победу над Германией» и др., орденом Отечественной войны II степени. Все родные гордятся своим отцом, дедом, прадедом. Память о нём останется в их сердцах.

¹ Фото в статье из архива автора.