Текст: Екатерина Геннадьевна Боярских,
учитель русского языка и литературы МБОУ г. Иркутска лицей-интернат № 1

О том, почему наши ученики нас не понимают

«…И поймите не понимаю­щих вас», – такой могла бы быть одна из заповедей учителя. Недавно я читала в од­ной из соцсетей заметки репетитора о том, как двоечник оказался одарённым. Учитель не принимал его способов решения, мальчик не воспринимал стандарты школьной про­граммы. История закончилась хэппи-эндом: репетитор расставил всё на свои места и дал возможность поступить туда, где одарённость будет востребована. Мораль первого уровня считывается легко: учителя не замечают гени­ев, только индивидуальная работа даёт эффект. Мораль второго уровня понятна только тем, кто был там – на стороне учителя, который, что бы ни делал, никак не может добиться резуль­тата. Думаю, это тихое противостояние не да­лось легко ни одной из сторон.

Мы знаем, как легко и приятно работать с теми, кто схватывает на лету, не упускает ни слова, уточняет, интересуется, – и как неверо­ятно тяжело раз за разом повторять одно и то же с нулевым результатом. По обе стороны сте­ны непонимания раздаются совершенно оди­наковые вопросы: почему меня не понимают? Этот вопрос – отнюдь не риторический. Дей­ствительно, почему?

Непонимание для учителя – не столько факт, сколько задача, повод для исследования Не всегда можно преодолеть его простым объяс­нением («я же сказала», «читай параграф», «мы проходили это в прошлом году»). Иногда это загадка сфинкса, которую надо разгадывать. Сфинкс угрюмо молчит у доски и «забывает» сделать домашнюю работу Итак, почему наши ученики нас не понимают?

1. Им не хватает времени

Не интеллекта – времени. Времени на уро­ке, чтобы действительно вникнуть. Времени вне школы, чтобы разобраться с домашней ра­ботой. В тетради – ужасное упражнение, жирно зачёркнутые ошибки, сверху подписаны дру­гие ошибки. На уроке – отсутствующий взгляд. Дома… А что там дома? Маленький брат, с ко­торым то и дело просят посидеть? Бабушка в инвалидном кресле? Домашние обязанности? Другие уроки, которые даются ещё сложнее? Очень повезло тем, кто запоминает материал с первого раза. А кто-то – с третьего. А кто-то, возможно, с десятого? У их медленной памя­ти, вероятно, тоже есть преимущества: то, что перешло в её хранилища, будет служить долго и верно. Но ведь не перейдёт. Все остальные успели запомнить, а им не хватило времени. Может оказаться так, что понимание – вопрос тайм-менеджмента, но сам ребёнок об этом даже не догадывается и думает, что он просто неспособен.

2. Им не хватает концен­трации

Опять-таки – не ума, а просто навыка управ­ления вниманием. К сожалению, внимание – такая вещь, управлять которой надо учиться. Призыв «сосредоточься» работает минуту, а потом концентрация опять улетает, как тот во­робей, которого не поймаешь. Практики актив­ного запоминания, тренировка памяти и вни­мания, освоение мнемонических приёмов – то, что нужно многим слабым ученикам в первую очередь. Только потом они будут способны ра­ботать. И, как правило, это проблема, которая выглядит как недостаток. «Невнимательный» – это слово воспринимается как упрёк, как будто человек может управлять своим вниманием, да вот не хочет. Нет, пока не может. Сможет после долгих тренировок, и усилия эти долж­ны быть совместными. Бывает, что понимание – это производное памяти и внимания, и пока эти качества несовершенны, о хорошем усвое­нии материала не может идти и речи.

3. Им не хватает языковых компетенций

Восприятие языка (возможно, даже нерод­ного) в его наиболее сложных стилистических проявлениях не всем дано. Переводить «с русского на русский» – это занятие выглядит профанацией, но что если это единственный способ объяснить? Упрощать, даже прими­тивизировать, делать проще? Нам не хочется «снижать планку», и это естественно. Но разве мы сами не сталкивались с текстами, сквозь ко­торые не можем пробраться? Их смысл скрыт от нас, пока текст не растолкован. Возможно, понимание возникнет, когда ученикам станет легче работать с текстами, воспринимать уст­ную и письменную речь, то есть опять-таки не сразу.

4. Они другие

Их восприятие организовано иначе. Чтобы запомнить десять словарных слов, девочке нужно нарисовать десять картинок. Она мыс­лит образами, и неудивительно, что в тетрадях по истории и биологии все поля изрисованы, а с математикой дело пока обстоит не очень хо­рошо. А мальчик Д. танцует за партой, а вовсе не дёргается и не мешает – он не запоминает, если не двигается. Тогда речь уже идёт не о пе­реводе «с русского на русский», а о непростом освоении других «языков». Сначала девочка А. рисует десять картинок. Потом три – на те же десять слов. Потом одну, символическую. Потом она обнаружит, что ей уже не нужна опора, она запоминает внешний облик слова без опосредования. И математический язык она тоже выучит – как иностранный, да, не как родной. Но это не страшно

5. Они боятся

«Я не должен бояться, ибо страх убивает разум…» – эти слова из «Литании против стра­ха» (Фрэнк Херберт «Дюна») содержат одну из самых грустных истин, касающихся образова­ния. Тот, кто боится, не понимает, не запоми­нает, не может пользоваться уже имеющими­ся знаниями. Страх не всегда имеет внешние проявления, человек может выглядеть так, как будто всё хорошо, но пока он боится – он нас не слышит. Управлять теми, кто нас боится, лег­че, но научить их невозможно.

6.Они устали

Или это мы устали? На самом деле, устали все участники образовательных отношений, и вряд ли можно измерить, чья усталость силь­нее. Кто-то делал уроки до половины треть­его ночи, кто-то проверял сочинения, пока в глазах не начали рябить мушки. Рост усталости – это рост непонимания. Иногда, чтобы улуч­шить результаты, достаточно просто выспаться. Особенно это касается последнего года учёбы. Подготовка к экзаменам иногда даёт парадок­сальные, прямо противоположные желаемым результаты. Казалось бы, кто не знает прави­ло «-тся» и «-ться»? Но в одиннадцатом классе рано или поздно даже в тетради отличника по­является этот ненужный мягкий знак (и хоро­шо ещё, если не «жы» – «шы»). Отличник спит наяву, и самые простые и очевидные вещи для уставшего мозга становятся сложными. Поми­мо самодисциплины труда, нужна ещё и само­дисциплина отдыха, иначе усталость скажется на результатах.

7. Они растут

Прямо сейчас. Раз за разом замечаю: в под­ростковом возрасте ученик внезапно переста­ёт понимать вообще, просто выключается из процесса – он растёт, буквально, физически растёт. Организм слишком занят. Мозг времен­но недоступен Периоды «включения» и «вы­ключения» будут чередоваться, и потом, увы, окажется, что всё, что выпало, придётся вос­станавливать. А ещё окажется, что это не так сложно.

8. Они не видят смысла

Даже не глубинного смысла – практической пользы. Нам непросто принять, что наш пред­мет может оказаться отнюдь не на вершине хит-парада и ответ на непроизнесённый во­прос «Зачем это нужно?» придётся каждый раз искать заново. Приоритет дисциплин, нужных для поступления, уводит на задний план то, что нужно для чего-то ещё – для души? Для разви­тия? Для диалога о том, что в жизни значимо? Вообще-то мы сами и есть ответ на вопрос, для чего нужны наши знания. Чтобы стать такими людьми, какими стали мы. Если мы (такие, ка­кие есть) способны вызвать любовь, то это и есть ответ.

9. Они протестуют

Протестное непонимание связано с тем, что они нас не уважают. Может быть, не лично, а как представителей мира взрослых, системы образования или другой системы ценностей. И это, кстати, лучший вариант. То, что всё же будет усвоено (после града критики, после то­тального опровержения), будет частью лично­сти, раз уж прошло все барьеры. И это станет лучшим знаком уважения – самым искренним.

Если мы сами способны осознать всё это, мы не сердимся и не отчаиваемся, а работаем и ждём. Если учитель понимает, дорастёт до понимания и ученик.

…И вот сумрачный подросток Р., который терпеть не мог литературу и всё пропускал мимо ушей, потому что «кому всё это нужно?», потому что «что учителя литературы могут знать о жизни?», потому что «я не могу это читать – сразу засыпаю», пишет экзаменаци­онное сочинение. Он пишет о Пушкине и его друзьях, пишет так, что становится ясно: он всё понял. Теперь это его Пушкин. Этот миг пришёл. Он всегда приходит, надо только до­ждаться.