Текст: Анна Геннадьевна Садовская, заведующий музеем истории «Родная одиннадцатая школа» МБОУ г. Иркутска СОШ № 11 с углублённым изучением отдельных предметов

О том, каким был день 22 июня 1941 года, узнаём из воспоминаний журналиста Льва Сидоровского, выпускника 1952 года: было выступление В. М. Молотова, а через 10 дней обращение И. В. Сталина. Начался призыв резервистов. Но только через месяц, когда перешли на карточки, когда до Иркутска докатились эшелоны с эвакуированными и ранеными, когда увидели этих голодных, грязных людей, услышали их рассказы, война представилась во всей своей страшной очевидности. Все средние школы Кировского района заняли под госпитали. 17-я переехала в клуб ТЭЦ, 13-я – в нынешнее здание театрального училища. Два учебных заведения разместились в здании юридической школы на улице Желябова: на третьем этаже 11-я, на втором – 15-я, на первом – часть классов и служебные помещения. Четыре года жили вместе: вместе заготавливали уголь для кочегарки и сено для школьных лошадей, вместе делили радость и горе, вместе ждали вестей с фронта.

На сельхозработах

Осенью старшеклассников направили на сельхозработы, была создана бригада по сбору грибов. Есть устные воспоминания выпускника школы М. С. Гезунгейта, иркутского музыканта, о комсомольском призыве в армию осенью 1941 года, когда старшеклассники ушли защищать Родину прямо со школьной скамьи вместе с директором школы А. Е. Дмитриевым. Но это легенда. По книге приказов можно узнать, что директор школы А. Е. Дмитриев подписывает последний приказ 10 августа 1942 года. А выбытие старшеклассников зафиксировано в ведомостях только с третьей четверти 1941–1942 учебного года – 12 десятиклассников (летом 1942 года– 21 человек, в 1942–1943 учебном году – 20, в 1943–1944 учебном году – 20, летом 1944 года – 19). К сожалению, сгоревшие архивы горвоенкомата не могут точно подтвердить, кто был призван в армию, кто – на трудфронт, кто – в ремесленное училище. Скорее всего, тот памятный комсомольский призыв был осенью 1942 года. Из преподавателей, кроме директора, ушли на фронт С. В. Бицуков, военрук В. И. Крашенников, учитель географии К. В. Тетерин, бухгалтер Е. А. Шемендюк. Зима 1941–1942 учебного года была, очевидно, самой трудной. Сложное положение на фронте, резко снизившаяся норма питания, быт, лёгший на детские плечи, – всё это сказалось и на здоровье учащихся. Поэтому летние сельхозработы были самыми тяжёлыми. Школу разбросали по нескольким колхозам: «Оборона страны», «Красный октябрь», «Красный флаг», «Красный партизан», «Коммунар», «Примерный» – от Иркутска до Братска. Бригадир семиклассниц Вера Константиновна Заорская с суровой честностью написала в отчёте: «В состав бригады вошли девочки шестого класса, перешедшие в седьмой в 13–14 лет. В бригаде в момент приезда в колхоз было 9 человек, а с 5.VII стало 12. Однако на поле никогда более 12 человек не выходило, т. к. с первых дней дети стали болеть и получать освобождение врача. Всё это вместе с укрывательством родителей уже поправившихся детей сыграло ту роль, что в бригаде на 1.8 осталось 7 человек, из которых двое в силу болезни часто работать были не в состоянии. Все в бригаде работают хорошо и хорошо дисциплинированы…
…Выходных дней не было, обеденный перерыв использовали для отдыха, политинформации проводились, но нерегулярно, т. к. газеты в бригаду не доставлялись, изба-читальня обслуживает население и тем более мобилизованных плохо». Даже для здорового человека нормы очень большие. А скидок ни на болезни, ни на голод не делали.

«Зима 1941–1942 учебного года была, очевидно,
самой трудной. Сложное положение на фронте,
резко снизившаяся норма питания, быт,
лёгший на детские плечи – всё это сказалось
и на здоровье учащихся. Поэтому летние
сельхозработы были самыми тяжёлыми».

Белый сахар и чёрный сухарь

Голод – первое воспоминание всех военных детей,
в каком бы возрасте они ни были.

Белый сахар и чёрный сухарь,
Будни веры и праздник надежды,
дров нехватка, еды и одежды
и медлительный тот календарь!
 Повзрослеют заботы и сны,
 Звёзды станут рождаться и падать,
 Но останется вечная память
 в детском сердце от страшной войны.
 Не тропа через годы и гарь –
 это сердце увлечь меня тщится
 в край, где всё мне несбыточно снится
 белый сахар и чёрный сухарь.

Эти строки написал Анатолий Васильевич Преловский, выпускник нашей школы 1952 года. Про сахар, в общем-то, понятно – его не видели всю войну, а вот сухарь… В обычной жизни его делают из зачерствевшего несъеденного хлеба. А в войну наш иркутский хлебокомбинат № 1 изготовлял сухари только для фронтовых пайков. Сухарь можно было сосать долго, он не таял во рту мгновенно, как пайковые 400 граммов хлеба или лепешка из картофельной шелухи. В школьных столовых детям выдавали крошечные пончики или половинки булочек. Особенно нуждающихся учеников прикрепляли на месяц-другой к диетической столовой. «Нуждающийся» – понятие относительное. Были ли в войну ненуждающиеся? Архив сохранил десятки заявлений с просьбами оказать помощь в приобретении одежды и обуви. Это разные листочки бумаги: в прямую линейку и в косую, в клеточку, иногда клочки обёрточной. Чернила тоже разные: фиолетовые, синие, чёрные. Некоторые написаны старательным детским почерком, а некоторые рукой взрослого человека, едва держащего карандаш.

Заявление от ученика 3 класса В. Козлова: «Прошу выдать мне пропуск в диетстоловую, так как мать у меня инвалид, получает пенсию 200 руб. на себя и 100 руб. на нас, кроме того, два брата на фронте. 3 сентября 43 г.». Заявление от ученика 3 класса Иннокентия Вотякова: «Прошу рассмотреть моё заявление о том, что я нуждаюсь в пропуске в детскую столовую, так как папа у меня на фронте два года, а у мамы нас на иждивении 4 человека, трое учащихся, один – нет».
Можно продолжать и продолжать. Понятия «общая», «диетическая»
тоже были относительными: та же каша или жидкий суп из овса, гороха или лапши с добавлением сои. Молочное, мясное, сладкое шло в госпитали и на фронт. От учительницы физики В. П. Карабановой, которая тогда была ребёнком, мы узнали, что столовая находилась в помещении интерната музыкальных воспитанников. Но порою идти до неё не было сил. А надо было ещё отстоять очередь! Но, несмотря на голод, работали на поле, собирали металлолом, лекарственные травы, посуду госпиталям и бельё для них, деньги на танковую колонну, подарки на фронт и книги для освобождённых районов. Делились последним, хотя сами порой не имели необходимого.

Глубокий тыл

Дети очень быстро вырастали из одежды. Вся лёгкая промышленность работала только для военных нужд: ткани шли на форму, бельё, шинели. Фронт требовал тысячи пар обуви. А в тылу всё помногу раз перешивалось и чинилось. Документы архива сообщают: «Количество нуждающихся в одежде и обуви… 3 «Б» – 13 и 11 из 44;
3 «Г» – 17 и 10 из 43; 5 «Г» – 8 и 15 из 33; 7 «Б» – 19 и 9 из 29. Всего по школе 176 и 160 из 1081». Это, видимо, 1942 год. А за цифрами – дети.
Можно привести десятки заявлений, которые хранятся в папках фонда: «Прошу выдать мне унты или валенки, т. к. у меня совершенно нет обуви. Настают холода, я вынужден буду пропускать уроки в силу того, что не в чем идти в школу». «Прошу выдать моему сыну валенки, в которых он очень нуждается. В школу надевает валенки своей сестры, которая остаётся без них. Валенки эти велики ему и натирают ноги. Муж мой погиб на фронте. Получаю на детей 70 рублей». «Акт 1943. 24 января мною, учительницей 11 средней школы Овчинниковой В. И., составлен настоящий акт о нижеследующем: я обследовала семью фронтовика Шарашкевич, дочь которого учится у меня в классе. Оказалось, что они очень нуждаются в обуви, девочка школу сейчас посещать не может, т. к. унты совсем порвались, а в ботинках холодно. В семье 4 детей. Мать не работает, т. к. имеет 2 маленьких детей 3 и 5 лет. Прошу дать моей ученице Шарашкевич пропуск в столовую и что-нибудь тёплое на ноги». Из воспоминаний учителей и родных, которые жили в то время, мы узнали, что карточки не всегда «отоваривались», что надо было выстаивать длинные очереди, часто по ночам. Были и воры. А ещё приходилось носить воду, добывать уголь и дрова для печек (большинство квартир были неблагоустроенными), сажать и обрабатывать кормилицу – картошку. Таков был быт глубокого тыла. Младшие пионеры занимались тимуровской работой: помогали семьям фронтовиков и госпиталям. При Дворце пионеров был тимуровский штаб. А как ждали весточек с фронта! Как радовались каждой победе! В равных условиях жили большие и маленькие, учителя и ученики. Учителя как могли согревали осиротевших воспитанников, у которых отцы были на фронте, в армии, а матери сутками не уходили с работы. Тепло, забота были строгими. Учителя добивались, чтобы школьники усваивали программный материал, проводили дополнительные занятия, иногда у себя дома. Это стало известно из отчётов ведомостей, протоколов педсовета.

Школа при Иосифе Александровиче Дрице

Директор И. А. Дриц понимал, что ученикам нужна железная дисциплина, которая должна быть одухотворена большой идеей

В 1943 году школа стала мужской. Директором был назначен бывший завуч 26-й школы Иосиф Александрович Дриц. Он принял довольно сильный коллектив учителей (вернее, учительниц) и почти полностью обновлённый состав учеников, который коллективом назвать нельзя (обновление на ¼ происходило ежегодно, потому что в 11-ю вливались выпускники начальных школ и семилеток). В старших классах с 1940 года обучение было платным. Сохранился журнал учёта платы за обучение в 1941–1942 году. Те, кто уходил работать, продолжали учиться в вечерней школе, которой тоже долгие годы заведовал Иосиф Александрович Дриц. Новый директор понимал, что мальчишкам нужна железная дисциплина, но только сила результата не дала бы. Дисциплина должна быть одухотворена большой идеей. Этим духом стала идея Победы над врагом, о чём Иосиф Александрович и сообщил на перовом педсовете и на первой линейке, посвящённой началу учебного года.
Об этом также написано в протоколе № 1 от 30 августа 1943 года: «Закрепить постоянные места за каждым учеником, запретить крик и визг учащихся в стенах школы… Задача школы: создать крепкую дисциплину и дать прочные знания учащимся». Линейка прошла 1 сентября 1943 года на пустыре, где в 1950 году был посажен образцовый мичуринский сад. «Надо хорошо учиться, потому что каждая хорошая отметка поднимает боевой дух твоего отца. Надо учиться, чтобы стать умным, крепким защитником Родины вместо погибших бойцов», – говорил новый директор. Продолжалась война, гибли близкие, было также голодно и керосиновые лампы теплились по вечерам. Но учиться стали с большей старательностью. На сельхозработах не просто выполняли нормы: «Мишуев, Зелинский, Козлов после дневной работы на силосе ночью работали прицепщиками у учителя немецкого языка Иоганна Иоганновича Лебауэра, а утром со всеми выходили на работу. В то лето пропололи картофеля 40 га, турнепса 1.68 га, пшеницы 9 га, окучено картофеля 34.5 га, убрано сена 36 га, переворошено сена 1 га, поставлено сена 7 зародов, гребля гороха 12 га. Гребля зеленки 4 га, заготовлено дров 25 кубометров, заложено 2 силосных ямы на 48 кв. метров, наладка силоса на воз 235 центнеров, на комбайне со штурвальным И. И. Лебауэром убрано 175 га зерновых, выкопано картофеля 124 тонны». Эти сведения содержит школьная летопись, написанная по горячим следам событий, всего через 11 лет – в 1954 году. Весной 1944 года во всём городе получили аттестаты зрелости 8 мальчиков – все из 11-й мужской. Сначала десятиклассников было 25: один уехал, один отчислен по неуспеваемости, троих призвали в армию, ко второй четверти осталось 11, к третьей – 8, да и из них половина не успевала. Сколько же надо было приложить труда учителям, чтобы выпустить своих воспитанников в жизнь с законченным образованием! Все они поступили в вузы. Победную весну 45-го наша школа встретила первыми медалистами, переходящим знаменем «Лучшей школе города», которое потом осталось на вечное хранение.1

1 Фото в статье из архива музея истории «Родной одиннадцатой школы» МБОУ г. Иркутска СОШ № 11 с углублённым изучением отдельных предметов