Галина Викторовна Бурова,
методист по русскому языку и литературе МКУ г. Иркутска «Информационно-методический центр развития образования», член клуба журнала
«Педагогический ИМИДЖ: от идеи к практике»

…не вполне совершенно,
но вовсю запевале внимая,
о народной поём,
о священной
так,
как мы её понимаем.
В ней Чапаев сражается заново,
краснозвёздные мчатся танки.
В ней шагают наши
в атаки,
а фашисты падают замертво.
В ней чужое железо плавится,
в ней и смерть отступать должна.
Если честно признаться,
Нравится
Нам такая война!..
Р. Рождественский «Концерт»

«Война у каждого своя».

Расхожая фраза, но невероятно точная, ведь Великая Отечественная война – это пока ещё общая память, пока ещё – осознание «общей беды на всех», по выражению К. Симонова. ПОКА ЕЩЁ… Сегодня эта память неминуемо уходит в прошлое, в сознании современных школьников оставаясь праздничными мероприятиями ко Дню Победы, параграфом учебника истории, книгами и фильмами о «ВОВ» (не случайно беру эту аббревиатуру в кавычки: когда-то на уроке истории наш учитель увидел в тетрадях это написание и строго настрого запретил нам, тогдашним десятиклассникам, использовать «это сокращение», потому что это «неуважение к памяти всех, прошедших войну»). В нашем детстве классные часы, пионерские сборы, посвящённые Великой Отечественной, были немыслимы без приглашения ветеранов. Даже самые шаловливые мальчишки с почтением, замирая от какого-то непонятного восторга, разглядывали ордена и медали, невероятно гордились, что могут на орденских планках различить какие-то награды… А ветераны рассказывали о своей войне. Только по прошествии времени появлялось ощущение, что зачастую мы слышали пересказ каких-нибудь книг или фильмов, потому что настоящая война страшнее, будничнее, «не для детей». Люди, прошедшие войну, не хотели о ней вспоминать, переживая заново боль и потери. Но недосказанность пряталась в паузах, слезах, в глубоких морщинах. А ещё у многих в семьях были живы те, кто видел войну, был на ней, и эта самая недосказанность официальных встреч дополнялась живыми воспоминаниями очевидцев, без ретуши, без «хрестоматийного глянца». Сегодня всё по-другому. И дело даже не в том, что ветераны не приходят (есть ещё те, кто могут прийти), дело в том, что в большинстве случаев всё сводится к «патриотическим мероприятиям» вроде акции «Георгиевская лента». Что это, для чего, о ком, о чём? Наши дети начинают принимать условия игры в формализм: провели – сфотографировали – выложили в Сеть (вспомните, коллеги, о бесконечных фотоотчётах!). И задача учителя состоит в том, чтобы увести от этого формализма в истинное понимание того, что такое война и память о ней. Старшее поколение жалуется, что современные школьники не знают о подвигах
А. Матросова, Н. Гастелло, молодогвардейцах, пионерах-героях. Список можно продолжать бесконечно. Но и старшее поколение, вспоминая Н. Гастелло, не помнит членов его экипажа: А. Бурденюка, Г. Скоробогатого и А. Калинина; говоря о подвиге А. Матросова, не упоминает, что первым закрыл собой амбразуру в августе 1941 года политрук А. Панкратов, что эти подвиги не однажды повторялись… Не надо винить ни тех, кто старше, ни тех, кто младше. Война на то и
Великая, что не вмещается в память каждого целиком. Только представление о героизме, подвиге не должно быть в духе этакого супергероя. Что отличает лучшие произведения о войне от посредственных? Война ведь не только о том, «сколько фрицев ты лично убил», а о том, как при этом остаться человеком. Лучшие книги и фильмы о войне об этом. Но как определить, где лучшие, а где посредственные? Что рекомендовать для самостоятельного прочтения и просмотра? Не секрет, что среди множества книг и фильмов о Великой Отечественной немало откровенно слабых, хотя «идеологически выдержанных» советских и современных, напоминающих голливудские боевики, оторванных от реальной картины войны.

Начинать нужно, на мой взгляд (да простят мне коллеги-словесники), даже не с книг, а с фильмов, с совместного просмотра и обязательного обсуждения, включая необходимый исторический комментарий. В моём обязательном списке фильмов о войне «Офицеры» (сценарий Б. Васильева, К. Раппопорта, режиссёр
В. Роговой), «В бой идут одни “старики”» (сценарий Е. Оноприенко,
А. Сацкого, Л. Быкова, режиссёр Л. Быков), «Восхождение» (сценарий
Л. Шепитько, Ю. Клепикова по повести В. Быкова «Сотников», режиссёр Л. Шепитько). Хотя это фильмы не совсем о войне, даже не о человеке на войне, а о человеке вообще: о чести, достоинстве, дружбе, любви. А это самая трудная для обсуждения тема. Но «Восхождение» ещё и о предательстве… «Есть такая профессия – защищать Родину», – говорят герои «Офицеров», есть долг чести и порядочности – молчать, не выдавать своих ни при каких обстоятельствах (Сотников в «Восхождении»). В «Офицерах» и «Стариках» есть и романтика, и суровая правда жизни. Лётчики второй поющей эскадрильи теряют друзей, любимых; Люба Трофимова подписывает похоронку на собственного сына. Но это не ослабляет героев, а делает более зрелыми, формирует и закаляет характер зрителей. Вот об этом «творческом созидательном начале» нужно говорить в первую очередь. Идеи гуманизма, человеколюбия – то, что отличает лучшие произведения о войне от посредственных. Наверное, именно поэтому мы готовы неоднократно пересматривать любимые фильмы, находя в них извечную веру в Человека.

Рассказывая о работе над фильмом, Леонид Быков говорил: «Разговаривая с лётчиками, участниками боёв, мы поняли одну очень важную для нас вещь. В жестоком горниле войны, в беспощадном её пламени старшие опытные товарищи стремились, где это было возможно, сберечь молодых и неопытных соколят. В этом была высшая мудрость – забота о будущем, извечное право и долг сильных охранять, растить и воспитывать себе смену… И другая, не менее дорогая нам. Известная мудрость гласит: “Когда говорят пушки, музы молчат”. Мы же хотели доказать, что в годы испытаний побеждают те, кто остаётся людьми в самых жестоких условиях, кто берёт с собой в бой всё светлое, человечное, за что и ведёт битву с врагом… Злобе, человеконенавистничеству фашизма наши герои противопоставили высокий гуманизм, творческое созидательное начало, заложенное в человеке».

«Восхождение»

Таким Человеком становится Сотников в исполнении Б. Плотникова
(«Восхождение»). Сотников совсем не военный человек, бывший учитель, типичный интеллигент, всем видом вызывающий раздражение «ротного старшины, кадрового» Рыбака (В. Гостюхин) смекалистого, решительного, умелого. Сомнений Рыбак, в отличие от Сотникова, не ведает, поступает, как подсказывают обстоятельства. И в начале фильма симпатии зрителя отданы Рыбаку, а не Сотникову: Сотников болен, затем ещё и ранен, какой прок от такого бойца? Рыбак же заботливо оттаскивает Сотникова с линии огня, заботливо пристраивает его в хату. Чем не пример верного товарища? Всё меняется, когда Рыбак видит направленное на него дуло автомата: в хату, где они скрывались, приходят немцы и полицай. Панический, животный страх Рыбака перед смертью заставляет его истошно хрипеть: «Не стреляй!», тогда как Сотников молча зажимает уши руками. В. Быков подробно рассказывает читателю, что Сотников не боится смерти, «перебоялся уже за десяток самых безвыходных положений, – страшно было стать для других обузой», но зритель об этом не знает. Зритель видит, как становится стальным взгляд Сотникова, надеется, что и Рыбак пытается найти выход из, казалось бы, безвыходного положения: в отчаянии Рыбак оглядывает окрестности, явно пытаясь сбежать, только вот нет в этом взгляде прежней решимости, видится Рыбаку смерть во время побега, смерть от автоматной очереди полицая Стася, и гаснут глаза Рыбака, не в силах он смотреть вокруг. Сотников же, лежа в санях, смотрит в небо, лицо его то освещается, то попадает в тень, и зритель догадывается о тех сомнениях, которые проникают в душу героя. Музыка А. Шнитке усиливает эти впечатления. Вот здесь можно было бы остановиться и начать сопоставление с повестью: книжный Сотников пытается заступиться за Демчиху, «задирает» (так об этом думает Рыбак) полицаев, киношный Сотников молчит, словно бережёт силы для чего-то большего. Можно сравнивать, а можно просто досмотреть фильм и увидеть, как смелый и решительный человек становится предателем; как у физически слабых людей появляются неведомо откуда душевные и духовные силы; как каждый восходит на свою собственную Голгофу, как достоин или не достоин он именно Голгофы; как приговорённые к казни Сотников, Демчиха, староста Пётр и еврейская девочка Бася стоят, почти обнявшись, прощаясь, образуя крест как символ человеческих страданий и духовного восхождения; и как заботливо провожает Сотникова к виселице Рыбак, как он держит чурку, на которой стоит Сотников с надетой на шею петлей… И вновь крупные планы: Пётр, поправляющий петлю на шее и не решающийся перекреститься; Демчиха, борющаяся с собой, шепчущая «нет, нет» и заставляющая себя замолчать; испуганный и ненавидящий взгляд Баси; какой-то всеобъемлющий и всеохватывающий взгляд Сотникова и музыка, как звенящая тишина. И Рыбак, судорожно цепляющийся за полы шинели Сотникова, как Иуда, целующий Христовы одежды. Иудой назовёт Рыбака и проходящая мимо женщина. Вновь бегущим и умирающим от пули Стася видит себя Рыбак, но геройская смерть уже давно прошла мимо. Остаётся только иудина смерть, более унизительная, чем у библейского Иуды.

«Потолок был невысоко, но для его нужды высоты, видимо, хватит. Между неплотно настланных досок вверху чернели полосы толя, за поперечину легко можно было просунуть ремень. Со злобной решимостью он расстегнул полушубок и вдруг застыл, пораженный – на брюках ремня не оказалось. И как он забыл, что вчера перед тем, как их посадить в подвал, этот ремень сняли у него полицаи. Руки его заметались по одежде в поисках чего-нибудь подходящего, но нигде ничего подходящего не было… Рыбак высморкался, рассеянно нащупав пуговицу, застегнул полушубок. Наверно, ничего уже не поделаешь – такова судьба. Коварная судьба заплутавшего на войне человека. Не в состоянии что-либо придумать сейчас, он отбросил крючок и, стараясь совладать с рассеянностью, вышел из уборной. На пороге, нетерпеливо выглядывая его, стоял начальник полиции»1.

1 В. Быков «Сотников».

«Мальчик в полосатой пижаме»

И ещё одно произведение о «другой» войне можно вспомнить: «Мальчик в полосатой пижаме» (режиссёр М. Херман), снятый по одноимённому роману Джона Бойна. Бруно – главный герой – немецкий мальчик, который живёт беззаботно, не задумываясь о том, что происходит в мире. Он даже не знает, кем работает его отец. «Единственное, что он мог сказать, это то, что его отец далеко пойдёт и у Фурора на его счёт большие планы». Вместе с семьёй Бруно поселяется в местечке Аж-Высь рядом с деревней, в которой очень хорошо живётся: люди ходят в кафе, играют в футбол, дети весело проводят время (всё это Бруно узнаёт из увиденного случайно фильма). Лишь одна странность смущает мальчика: даже днём, даже на улице обитатели деревни не снимают пижам, поло-
сатых пижам. Знакомство с мальчиком в пижаме меняет жизнь Бруно, но происходит это постепенно и неосознанно. Бруно сложно понять, что Шмуэль – так зовут его нового знакомого – заключённый, что деревня Аж-Высь – страшный концлагерь Освенцим (Аушвиц), что его отец – комендант этого лагеря. Бруно очень хочется дружить, но дружить с заключённым концлагеря очень трудно, почти невозможно. И Бруно решается на странный поступок: проникает на территорию лагеря и вскоре погибает там в газовой камере вместе со своим новым другом, так и не успев осознать всё происходящее. И фильм, и книга, по которой он снят, не о войне, если иметь в виду боевые действия. «Мальчик в полосатой пижаме» скорее притча о войне за душу человека, за нравственность, за жизнь. Вот обо всём этом и нужно говорить с современными школьниками, не героические поступки, а человеческие ставить в пример, выходя на уровень самых широких обобщений, чтобы НИКАКАЯ война не могла повториться.

2 Фото: кадры из х/ф «Офицеры» (сценарий Б. Васильева,
К. Раппопорта, режиссёр В. Роговой), «В бой идут одни “старики”» (сценарий Е. Оноприенко, А. Сацкого, Л. Быкова, режиссёр Л. Быков),
«Восхождение» (сценарий Л. Шепитько, Ю. Клепикова по повести
В. Быкова «Сотников», режиссёр Л. Шепитько).