Текст: Татьяна Валерьевна Никитюк, учитель русского языка и литературы МОУ «Гимназия им. В. А. Надькина»,
г. Саянск

Когда меня спрашивали о выборе специальности, обычно отвечала: «Дурная наследственность: мама – учительница, поэтому и я тоже учительница». Теперь так же отвечаю на вопросы о выборе специальности уже моей дочерью. У неё ситуация более сложная: учителя – и папа, и вторая бабушка. Однако линия учителей русского языка и литературы начинается с моей мамы, её продолжаю я, а теперь и моя дочь. Хотя, если вспомнить историю, то есть учительница словесности из царской школы – двоюродная бабушка моей мамы, но это больше семейная легенда.

Моя мама – Тамара Степановна Онипер – по первому образованию учитель начальных классов, но сразу после педучилища стала вести именно русский (были ещё немецкий и рисование, но ни то, ни другое она не выбрала для получения высшего образования, рисовать стала уже на пенсии). Школа для меня была частью дома – не вторым домом, а именно частью настоящего: мама получила маленькую квартирку при восьмилетней школе в селе Головинском. Школа состояла из нескольких больших и маленьких домов, и наш домик входил в эти строения.

А ещё был длинный стол, который сделал папа. На столе рядом со стопками тетрадей была стопка толстой Всеобщей истории искусств, на которой сидела я и наблюдала, как мама проверяет работы учеников, пишет «уроки» – конспекты занятий, пишет – и проговаривает мне, что она будет делать на уроках. Возможно, мои «а зачем?», «а почему?» в чём-то помогали ей делать уроки более интересными и понятными, а меня знакомили с литературой. Едва научившись читать, я выискивала книги, по которым «делала уроки» мама, и читала их. Читала, видимо, уже «испорченным» взглядом: подмеченная деталь воспринималась ярче, интереснее, а потом появились собственные наблюдения. Делиться впечатлениями от прочитанного – семейная традиция, в которую теперь вовлечены все, даже не имеющие отношения к литературе.

Я не планировала быть учителем русского и литературы. Готовилась поступать на исторический, но… Даже объяснить не могу, почему подала документы на филологический. Может быть, больше понравились люди около приёмной комиссии. Пока училась, тоже не планировала идти в школу. Преподавать мне нравилось, но больше нравилось исследовать, и видела я себя преподавателем вуза, а не школы. Это желание работать с более взрослыми людьми отражается сейчас на моей работе, поскольку сочетаю работу учителя с работой заместителя, и чаще мне достаются старшеклассники.

Когда я начала работать в Саянске, наши семейные встречи, дачные работы всегда сопровождались методическими консилиумами: теперь я рассказывала маме, как, что и почему я даю на уроках. Я делилась наблюдениями, спрашивала совета, а рядом была моя дочка – Полинка. Она быстро включилась в наши обсуждения, уже вносила свои предложения. И готовилась поступать в медицинский институт… Какое именно событие в её жизни превратило медицинский в педагогический, я не поняла. Так получилось. Окончив класс физико-химического профиля, моя дочь поступила в педагогический институт Иркутского государственного университета. Вот здесь выбор был осознанным: Полина хотела быть учителем, поэтому классический университет её не устраивал. «Ты слишком много времени тратишь на изучение очевидного, того, что в пединституте даётся сразу!» – говорила она мне. Возможно, она права. Сейчас за семейным столом у нас собирается не менее четырёх учителей, и из них трое – филологи, словесники, «русаки». Видимо, да, наследственность срабатывает. А наши «не-педагоги» уже привыкли к методическим дискуссиям и педагогическим проблемам, главное – они поддерживают нас, вместе с нами учатся любить такой трудный и такой интересный русский язык, такую непростую литературу.¹

¹ Фото в статье из архива автора.