Текст: Татьяна Анатольевна Митюкова,
старший преподаватель кафедры современных предметных методик и технологий
ГАУ ДПО ИРО
Детство – самая счастливая пора. Но не для детей войны. Не для тех, кто с отроческого возраста знает, что такое эвакуация, голод, смерть близких… О том, как учились и жили в годы Великой Отечественной войны, рассказали ветераны образования МБОУ СОШ № 49 (г. Слюдянка).
Военные будни школы
Школы в небольшом городке на берегу Байкала имеют интересную и непростую историю. В 1941 г. в Слюдянке работало шесть школ: № 16, 97, 48, 79, 50, 51. Позднее остались только школы № 79 (переименованная в № 49), № 97, № 50 и № 51. В 1963 г. произошло объединение школ № 49 и № 97. В годы Великой Отечественной войны занятия проводились по государственным программам. Материальная база была слабая: не хватало учебников, тетрадей, чернил, ручек, перьев. Один учебник приходился на несколько человек. Дети писали на старых газетах, книгах. Вместо чернил использовали разведённую сажу, иногда размачивали уголь. Зимой «чернила» замерзали, потому что в классах было холодно. Ученики сидели на уроках в пальто, шапках и платках. Одежда на школьниках была очень скромной, носили даже обувь и одежду родителей. Было голодно. Детей в школе кормили бесплатно. На большой перемене они получали булочку из тёмной муки. Весной ученики приносили из леса черемшу, а осенью – ягоды, грибы, орехи и сдавали в госпиталь, за что получали немного продуктов. Школьники постарше разгружали вагоны с углём, заготавливали дрова. Но, несмотря на всё, старались учиться хорошо. Школа № 97, ул. Тонконога (бывшая Вокзальная) В школе активно работали пионерская и комсомольская организации. Проводились сборы, конкурсы, игры. Дети любили участвовать в художественной самодеятельности, выступали в госпиталях, которые размещались в зданиях школ № 50 и № 51. Были созданы тимуровские команды. Школьники посещали семьи фронтовиков и оказывали им посильную помощь: носили воду и уголь, кололи дрова, читали письма от родных на фронт. Все жили с мыслью о помощи фронту, провожали и встречали солдат на вокзале.
Со станции Слюдянка уезжал в бессмертие
и Иван Тонконог…
Слёзы матерей и детей, гудки паровозов, надрывающие душу, уносили воинские эшелоны на запад, в пекло войны. Отсюда уезжал
в бессмертие и Иван Тонконог. Привокзальная улица в г. Слюдянке названа его именем. На здании школы № 49 установлена мемориальная доска.
Иван Власович Тонконог,
будущий Герой Советского Союза, родился 13 августа в 1913 г. в семье крестьянина. В родной деревне окончил шесть классов семилетней школы. В 1931 г. вместе
с родителями переехал на станцию Слюдянка Иркутской области. Работал в пожарной охране рудоуправления, кондуктором и поездным мастером на железной дороге.
С 1934 по 1936 гг. проходил службу в рядах РККА. В 1943 г. был отправлен на 3-й Белорусский фронт. 14 июля 1944 г. Иван Власович с отрядом бойцов в числе первых форсировал р. Неман в районе г. Алитус, после этого захватил плацдарм и отбивал многочисленные атаки фашистов. Погиб 18 июля 1944 г. Был похоронен в г. Алитус. Именем И. В. Тонконога были названы улицы в с. Селище (Черниговская область Украины). В г. Алитус его имя было увековечено на памятнике освободителям города. 1
vlasovich.
О войне вспоминают дети военной поры, ибо детская память бережёт свой запас минувшего. И им тоже есть, что рассказать. О суровых военных буднях вспоминают и учителя МБОУ СОШ № 49 (г. Слюдянка), пережившие, будучи детьми, те страшные годы. Их воспоминания непростые, тяжёлые, обрывочные и всегда тревожные.2
2 Фото в статье: архив МБОУ СОШ № 49 (г. Слюдянка), http://irkipedia.ru/content/tonkonog_ivan_vlasovich kuznecov_ii_zolotye_zvyozdy_irkutyan_1982.
«Об этом времени трудно говорить…»
22 июня 1941 г. тревожная весть о начале войны пришла и в наше село. Жители были очень обеспокоены. Не стало слышно ни смеха, ни весёлых разговоров. И нам, пятилетним–шестилетним детям, передалось это настроение. Село будто замерло. Немцы рвались к Москве. Через наши сёла и города проходил Калининский фронт. Помню отступление наших войск. Сельчан предупреждали о скором приходе немцев, но в это трудно было поверить. И вот в один день мы услышали рокот мотоциклов. Об этом времени трудно говорить: первыми заняли село карательные отряды (их так у нас называли). В первую очередь стали расстреливать коммунистов, стариков, а евреев избивали до смерти своими плётками-косичками. Мы перестали выходить на улицу: страх поселился в сердцах. Изредка нам приходилось наблюдать воздушные бои, где загорались то немецкие, то советские самолёты. Но мы были детьми и, конечно же, хотели играть, несмотря на страх. Помню один эпизод. Играли на берегу озера. Подошли два немца, сели в лодку, в которой была течь, и поплыли на середину озера. На наших глазах лодка стала быстро наполняться водой, и они не успели выбраться. Что тут началось! Мужчин закрыли в сарае. Все думали, что их сожгут (были такие случаи). Немцы стали искать виновников, но на этот раз обошлось без жертв. Рядом с селом находились леса. В этих лесах были партизанские отряды. Жители села снабжали их продуктами и тёплыми вещами. Риск был большой: за связь с партизанами всех жителей села немцы выселяли из домов и увозили на машинах. Сколько горя было у наших родителей, ведь ничего с собой брать не разрешали… Потерпев поражение под Москвой, немцы начали отступать. Донеслось и до нас, что село освободили. Мы вернулись. Никогда не забуду, когда к нам в село пришли наши солдаты. Мы бегали на главную дорогу их встречать. Сколько было радости! Нас угощали кусочками сахара, которого мы давно уже не видели. Мы постоянно были голодны. Чтобы как-то прокормиться, собирали мороженую картошку. Бойцы подкармливали нас то кашей, то супом.
Запомнился 1943 год. Я и мои сверстники пошли в первый класс. Радости нашей не было предела! Учились мы с большой охотой, хотя не было ни тетрадей, ни чернил, писали на газетах. И в свои семь лет мы успевали ещё и помогать взрослым. Сохранился в памяти день, когда объявили Победу. Все были возбуждены, плакали, смеялись сквозь слёзы, целовались. Кончилась проклятая война, кончились бессонные ночи, когда взрослые шили, вязали тёплые вещи для бойцов и отправляли на фронт. Началась мирная жизнь…
Евгения Степановна Ковбас,
ветеран образования, учитель
начальных классов
«Давно закончилась война, а мне до сих пор снится та бомбёжка…»
Начало войны помню только по рассказам мамы и бабушки. Жили мы тогда в г. Витебске. С наступлением немецких войск нас эвакуировали в Чкаловскую область (Оренбургскую). Эшелоны, в которых мы ехали, бомбила немецкая авиация, нам повезло… В дороге тяжело заболела моя двоюродная сестра, а с собой не было лекарств. До места добрались, но она умерла.
В эвакуации было очень тяжело. Взрослые работали в совхозе от зари до зари, а меня закрывали в избе. Было темно и страшно. Страшно потому, что под печкой скрипел сверчок, а темно – потому что я болела корью, окна занавешивали чем-то красным, чтобы не было
осложнения на глаза. Но это не помогло, и я чуть не умерла. Спасла мама. Она дала свою кровь для переливания. Жилось нам очень тяжело, холодно и голодно. Помню конфеты, которые делал для меня мамин младший брат. Берёшь сахарную свёклу, режешь тонкими
пластиками и кладёшь на горячую плиту. Свёкла запекается, становится коричневой и сладкой-сладкой. Других конфет не было. Не было одежды, так как эвакуировались последним эшелоном в спешке, летом. Мама хорошо вязала. Бабушка шила людям, а за это давали, кто что мог. В 1944 г. мы вернулись из эвакуации в освобождённый, но почти разрушенный Смоленск, где работал другой мамин брат – железнодорожник. В Витебске от нашего дома не осталось ничего: всё сгорело. Поселили нас в уцелевшем доме, где в каждой квартире жили несколько семей. Спать мне стелили на кухонной плите, а ночью по одеялу бегали голодные мыши. Все голодали. Я помню лепёшки из мороженой картошки, но и это было не так часто. Мама работала в больнице лаборанткой. Когда там списывали старые лекарства, она приносила домой рыбий жир, на нём жарили картошку. Казалось очень вкусно. Не было посуды. Дядя делал кружки из консервных банок. Кровати он собирал на погорелищах, потом красил их, стелил на них доски. Так и спали на них. Из старых отстиранных бинтов мне сшили платье. В школу я пошла в 1947 г. в платье, перешитом из какого-то старья, а вместо портфеля была тряпичная торба. Писали карандашом на половинке тетради. Карандаш мне дядя давал только тогда, когда прежний так списывался, что и держать его было невозможно. Цветные карандаши в классе были только у одной девочки – дочки генерала, а красок – ни у кого. Лучше жили те, у кого отцы вернулись с фронта… За доблестный труд мама была награждена медалью, почётными грамотами, подарками и памятными медалями. В 1955 г. нам дали квартиру, жить стало полегче. В Смоленске я окончила педагогический институт, при распределении выбрала Слюдянку, где и проработала всю жизнь. Давно закончилась война, а мне до сих пор снится та бомбёжка, когда в мае 1941 г. немецкие самолёты, прорвавшись через фронт, шли на Москву, бомбили Смоленск. Страх! А что же чувствуют те, кто прошёл сам через войну, кто воевал и победил?..123
Тамара Викторовна Казанцева,
«Отличник просвещения», ветеран образования,
учитель черчения и изобразительного искусства
«…мечтали только об одном: скорее бы закончилась война»
22 июня. В этот тёплый летний день я впервые услышала слово «война». Она не обошла стороной ни один дом нашего рабочего посёлка Качуг, расположенного на берегу суровой сибирской реки Лена. Ушёл на фронт мой отец. Мама осталась с тремя детьми на руках. Жизнь началась трудная. Голодное босоногое детство, без игрушек и конфет. Сладости нам заменял спрессованный жмых остатки семян с шелухой после выжимания из них масла). Хлеб пекли из сушёных толчёных очисток, а мыло делали из древесной золы. Учились в школе, делая самодельные тетради из газет, мешков, а чернила – из сажи, заваренной кипятком. Имели один учебник на пять–шесть человек. Дети войны взрослели рано, потому что вместе со всеми трудились в поле и у станков. К тому же детям нужно было выработать пятнадцать трудодней. В свободное время собирали тёплую одежду по домам для отправки на фронт. Я рано научилась вязать, и мне поручали обвязывать носовые платки, потом вязала варежки и носки для солдат. А мечтали только об одном: скорее бы закончилась война.
Нина Александровна Тунина,
ветеран образования, учитель технологии
«В моей памяти он навсегда останется главным человеком, который прошёл войну»
Фёдор Алексеевич Ганно
Первые годы войны я с родителями жила в г. Слюдянке. Отец ушёл на фронт. В 1944 г. мама со мной и моим младшим братиком Виталиком поехала в Курскую область, куда её вызвала родственница. Они думали, что там нам будет легче. Жилья своего у нас не было, мы скитались по квартирам, по деревням. Жили скудно, как и все в то время, но не голодали. Иногда отец присылал посылки с фронта, отрывая от своего пайка.
Мама работала за три километра от дома, а нас оставляла хозяйничать. Однажды зимой, возвращаясь с работы пешком полевой дорогой, мама встретила стаю волков. Остолбенев от страха, она стояла перед этими хищниками несколько минут, показавшихся ей целой вечностью, уже прощаясь с жизнью. Прямо напротив сидел вожак стаи. Она смотрела на него и не шевелилась. Вдруг волки поднялись и побежали в лес. Этот случай мама вспоминала всю свою жизнь. В 1945 г. отец, Фёдор Алексеевич Ганно, вернулся домой. Из его рассказов мы многое узнали, чего не писали в газетах. Мы, дети войны, тогда многое не понимали, но запоминали, и теперь я ещё больше восхищаюсь отцом. Он родился в 1913 г. в Слюдянке. Годы детства и учёбы прошли на Байкале. В 1945 г. ему было 28 лет. Фронтовые дороги его проходили по Украине, Молдавии, Венгрии. В Австрии он встретил Победу. Вспоминая о боевых буднях фронтовой жизни, отец нередко сам удивлялся, как ему удалось остаться в живых. Неделями не спали, не мылись, тонули в болотах, мёрзли на снегу, но победили врага. Однажды после очередного боя сели отдохнуть. Отец обнаружил в кармане дырку от пули. Она застряла в солдатской книжке, где находились фотографии родных, партбилет и молитва, которую положила ему жена. Всю войну отец прошёл в одной шинели, подол которой был изрешечён пулями и осколками, был несколько раз ранен, с обожжённым лицом лежал в госпитале. За боевые заслуги его наградили орденами и медалями. До конца жизни он оставался активным ветераном. Встречался с молодёжью, со школьниками, делился своими воспоминаниями о военном времени. В моей памяти он навсегда останется главным человеком, который прошёл войну!
Инна Фёдоровна Садикова,
ветеран образования, учитель географии
«Всё это сейчас я вижу во снах…»
Яша Штерман. 1949 г
Родился в г. Могилёве в 1932 г.
О начале войны узнал по радио и, ещё не понимая всего ужаса происходящего по молодости лет, прибежал к матери с радостным криком: «Война!» Мама развешивала бельё, услышав это, так и упала вместе с тазом. А вечером нас уже бомбили. Бомбили в первую очередь промышленные предприятия.
Мы прятались в подвал. Затем начался обстрел. В ночь с 22 на 23 июня отец ушёл на фронт, и больше я его не видел. Он погиб в 1943 г. Остались только письма. Во время бомбёжек мы прятались в роще, но и туда долетали осколки. А я всё время думал: «Если погибнуть, то всем вместе, чтоб не остаться одному». Возвращаясь через посёлок, я видел обугленные дома, убитых коров, мёртвого старика, сбитый самолёт… Затем пронёсся слух, что немцами взят Минск, и мы поняли, что надо уходить. Я, мама с моей сестрёнкой Мирой и тётя с семьёй пошли пешком. Взять с собой много не могли, мне доверили нести подушку, которая меня замучила, её пришлось бросить на дороге. Шли трудно. Боялись диверсантов, бомбардировщиков. Страшно, когда летят бомбы. Жутко воют пустые бочки из-под горючего, которые тоже сбрасывают с самолётов. Осколки, взрывы, разбитые и штопором закрученные рельсы – всё это я и сейчас вижу во снах. Поле, спрятаться негде… Потом нас посадили в теплушку, грузовые вагоны и повезли на восток. Люди умирали от ран и голода, родные не отдавали умерших. В Саратове нас встретили, накормили и повезли в Казахстан, подальше от войны. Привезли в г. Кзыл-Орда, что на Аральском море. Поселили в семье казахов, которые нам выделили комнату. Но жить там было невозможно: невыносимая жара, вода плохая, жуткий голод. Сестра тяжело заболела. Мамин брат, который жил в Иркутске, стал нас звать к себе. Встретил на грузовой машине, полагая, что у нас много вещей. А у нас – ничего… В Иркутске я пошёл в третий класс. Когда военные эшелоны пошли на восток на войну с Японией, я всё спрашивал, боялся, вдруг Иркутск бомбить будут. В 1953 г. мы с сестрой поехали в Могилёв. На месте нашего дома – погорелище и кучка кирпичей. Возвращаться было некуда. У деда с бабкой было тринадцать детей, а остались в живых только трое. Самого деда расстреляли немцы в Могилёве.4
Яков Григорьевич Штерман,
заслуженный учитель России,
ветеран образования,
учитель русского языка и литературы
⁴ Фото из архива Я. Г. Штермана.